16.07.2011 в 02:18
Пишет Naum Chertkov:благословенные дачники
именно эта фраза вертелась всё время у меня на языке с самого начала моего пребывания в крохотном дачном посёлке, затерянном в окрестностях города; по названию созвучным с именем того самого Менделя, который всё с горохом или с чем он там? ну вы помните курс биологии за 11 класс. пригородная сельскохозяйственная тематика в незамысловатых названиях улиц (?), скорее проходов между рядами разношёрстных и отмеченных печатью убогости строений вне зависимости от количества условных единиц вложенных в их возведение. ах, да точно помню была вишнёвая и малиновая линия. нам на малиновую, хотя в проектах, это несомненно, задумывались и яблочная, и клубничная, и ореховая, вот только проверить их действительное существование времени как-то не нашлось. но можете быть уверены в том что эти проходы мало чем отличаются друг от друга, разве что только плотностью рассредоточения пустолаих глупых псов на квадратный метр и названиями. впрочем малиновая имеет одну примету, выделяющую её из общего ряда: на ней расположен участок с той самой дачей.
совершенно не имеют значения особые приметы того конкретного и места и его внешность. имеет значение только обмелевший и запущенный питьевой (в прошлом) ручей, пригодный ныне лишь для ленивого купания в час самого нестерпимого зноя и то с оговорками, расположенный где-то через строительную распутицу, собачий лай, ветки по лицу и мутные лужи прочь от заветной калитки (отчего-то непропорционально тяжёлой и непроницаемой).
имеет значение (так же) что вода в колодце ржавая, а туалет на улице и с открытой террасы открывается изумительный вид на чуть ли не единственное в округе высокое дерево и стоящий рядом с ним мрачный скелет другого высохшего его брата, когда-то не менее красивого , а на шершавой стене сарая висит удивительное зеркало, с которым время и стихия провели такие метаморфозы, что попадающие на его поверхность ослепительные лучи заходящего солнца создают оптический эффект сродни настоящему волшебству.
но это всё детали, штрихи к так и не нарисованному портрету, мазки к так (почему-то) и не написанному этюду. всё не сделанное и несказанное останется только там и лучше такие опасные штуки зря не ворошить. зато можно было сколько угодно лежать на кожаной кушетке и наслаждаться сочными и наливными июльским днями. сколько угодно вишен, сколько угодно карточных партий в дураки и сколько угодно сигарет с которыми мне, увы, не суждено связать свою жизнь. сколько угодно грязной посуды оставалось в раковине, что под виноградником.
вот только то самое. главное! мне всё никак не удается выцедить из путаных воспоминаний последнего сырого дня, перемешанных с рваными клочьями моих беспокойных снов. покой мне только снится, нет, даже во сне не удаётся его найти. но зато удалось найти ту самую тончайшую нить на которую как бусины нанизан семидневный набор последней недели. нить какая? она чувственная, ощущательная, проницательная (от слова проницать куда угодно хоть в самые неуязвимые доспехи из самого твёрдого металла) и имя ей - страх.
но об этом как-нибудь в следующий раз, поскольку тут мы имеем дело с чувством которое не так-то просто поймать и которое требует к себе своего особого подхода. и даже если меня не хватит на страх, то страха с лихвой хватило на меня. пожалуй его я назову самым ценным для меня переживанием за последнее время в виду специфических свойств присущих только данному страху оставшемуся где-то в окрестностях, в одном из окон с марлевой занавеской.
URL записиименно эта фраза вертелась всё время у меня на языке с самого начала моего пребывания в крохотном дачном посёлке, затерянном в окрестностях города; по названию созвучным с именем того самого Менделя, который всё с горохом или с чем он там? ну вы помните курс биологии за 11 класс. пригородная сельскохозяйственная тематика в незамысловатых названиях улиц (?), скорее проходов между рядами разношёрстных и отмеченных печатью убогости строений вне зависимости от количества условных единиц вложенных в их возведение. ах, да точно помню была вишнёвая и малиновая линия. нам на малиновую, хотя в проектах, это несомненно, задумывались и яблочная, и клубничная, и ореховая, вот только проверить их действительное существование времени как-то не нашлось. но можете быть уверены в том что эти проходы мало чем отличаются друг от друга, разве что только плотностью рассредоточения пустолаих глупых псов на квадратный метр и названиями. впрочем малиновая имеет одну примету, выделяющую её из общего ряда: на ней расположен участок с той самой дачей.
совершенно не имеют значения особые приметы того конкретного и места и его внешность. имеет значение только обмелевший и запущенный питьевой (в прошлом) ручей, пригодный ныне лишь для ленивого купания в час самого нестерпимого зноя и то с оговорками, расположенный где-то через строительную распутицу, собачий лай, ветки по лицу и мутные лужи прочь от заветной калитки (отчего-то непропорционально тяжёлой и непроницаемой).
имеет значение (так же) что вода в колодце ржавая, а туалет на улице и с открытой террасы открывается изумительный вид на чуть ли не единственное в округе высокое дерево и стоящий рядом с ним мрачный скелет другого высохшего его брата, когда-то не менее красивого , а на шершавой стене сарая висит удивительное зеркало, с которым время и стихия провели такие метаморфозы, что попадающие на его поверхность ослепительные лучи заходящего солнца создают оптический эффект сродни настоящему волшебству.
но это всё детали, штрихи к так и не нарисованному портрету, мазки к так (почему-то) и не написанному этюду. всё не сделанное и несказанное останется только там и лучше такие опасные штуки зря не ворошить. зато можно было сколько угодно лежать на кожаной кушетке и наслаждаться сочными и наливными июльским днями. сколько угодно вишен, сколько угодно карточных партий в дураки и сколько угодно сигарет с которыми мне, увы, не суждено связать свою жизнь. сколько угодно грязной посуды оставалось в раковине, что под виноградником.
вот только то самое. главное! мне всё никак не удается выцедить из путаных воспоминаний последнего сырого дня, перемешанных с рваными клочьями моих беспокойных снов. покой мне только снится, нет, даже во сне не удаётся его найти. но зато удалось найти ту самую тончайшую нить на которую как бусины нанизан семидневный набор последней недели. нить какая? она чувственная, ощущательная, проницательная (от слова проницать куда угодно хоть в самые неуязвимые доспехи из самого твёрдого металла) и имя ей - страх.
но об этом как-нибудь в следующий раз, поскольку тут мы имеем дело с чувством которое не так-то просто поймать и которое требует к себе своего особого подхода. и даже если меня не хватит на страх, то страха с лихвой хватило на меня. пожалуй его я назову самым ценным для меня переживанием за последнее время в виду специфических свойств присущих только данному страху оставшемуся где-то в окрестностях, в одном из окон с марлевой занавеской.