Характер - он ведь как член, чем тверже, тем лучше. Но характер, как и член, не всем надо показывать.
Предупреждаю сразу - это юмор. Кто не понимает юмора - не тратьте время на прочтение
читать дальшеПервое, что нормальный калининградец видит в своей жизни, это руины и развалины.
Руины немецких домов и развалины в основном немецких же автомобилей преследуют нормального калининградца постоянно и он настолько к ним привык, что не мыслит городского пейзажа без какого-нибудь разгромленного строения, или нескольких обглоданных и брошенных во дворах остовов Мерседесов или Беэмвэ.
Нет в этом ничего удивительного если учесть, что Калобласть досталась нормальным калининградцам довольно-таки секонд. То есть сильно потрепанной и порушенной и требующей основательного приложения сил и средств.
Изначально у нормальных калининградцев было два кармических пути: восстановить все как было, или использовать этот секонд-край до тех пор, пока он окончательно не развалится, а потом придумать, что с ним делать.
В то время, как нормальные немцы восстанавливали исторический облик, скажем, древнего Любека, а поляки рвали пуп над возрождением Данцига, нормальный калининградец прикинул, что край ему достался от немцев довольно добротный, хороший и решил экономить силы и не особо напрягаться. Посему просто поселился в домах, в которых можно было поселиться, и стал как-то приспосабливать чужое хозяйство под свои нужды.
А те руины, которые совсем уже оказались непригодными для жилья, он оставил в покое и просто стал любоваться ими из окна своего дома. Любовался до тех пор, пока настолько к ним не привык, что другого пейзажа и представить больше себе не мог и страдал даже, если какая-то живописная развалина исчезала с лица земли.
Стоило, к примеру, развалиться Королевскому замку, пусть даже по желанию тогдашнего недальновидного хозяина страны, как нормальный калининградец почувствовал себя плохо и не успокоился до тех пор, пока на месте замка не появился совершенно жуткий «робот» – необитаемый дом Советов. После чего гармония в жизни нормального калининградца была полностью восстановлена.
Кроме руин общегородского уровня, нормальный калининградец следит за наличием в городе массы менее масштабных развалин, районного, так сказать, значения. Таких как «дом с привидениями» в районе Тельмана, или аптеки на Фрунзе, или, не знаю, кинотеатра «Баррикады» напротив моего дома. И стоит какой-нибудь руине сгинуть окончательно, как в городе нарастает напряжение и беспокойство и длится оно до тех пор, пока не появляется наконец новая, пусть даже рукотворная руина для любования и медитации.
Она может возникнуть в обличии второго эстакадного моста через Московский, или свайного поля на Согласия, но она обязательно должна украшать городской пейзаж.
Иначе все, кердык, тотальное нарушения эфирных потоков, депрессия, мор и землетрясение в Калобласти обеспечены.
Поскольку прежние хозяева Восточной Пруссии относились к собственному имуществу чрезвычайно серьезно и собирались дожить здесь буквально до Страшного суда, и строили свои дома и прокладывали коммуникации очень качественно, философский подход к жизни нормальных калининградцев полностью оправдался. И не редко в городе можно встретить секонд-дома, которые нормальные калининградцы даже не красили и не белили лет по 65 лет, и ничего живут с удовольствием, с каждым годом проникаясь все большим уважением к инженерной мысли и мастерству немецких зодчих.
Когда в области появились первые, вторые и третьи немецкие секонд-автомобили, калининградец применил к этим авто-развалинам тот же самый принцип: покупал тачку за три пфеннига, катался сколько хотел, а потом продавал совсем уже угробленные иномарки доверчивым москалям.
На протяжении десяти примерно лет нормальный калининградец гнал тачку на автосервис единственный раз после ее покупки: чтобы подготовить к последующей продаже. И был полностью счастлив, и всем своим видом гармонировал с родным краем.
Когда в немецких руинах жить стало уже совершенно невозможно, а ремонтировать их оказалось даже дороже, чем возводить новые дома, нормальный калининградец придумал переложить удачный опыт с подержанными тачками и загнать подороже свои руины лоховатым москалям, пока эти руины окончательно не развалились.
Реализуя этот блестящий план, нормальный калининградец действовал четко, как на авторынке в Борисово. Слегка прибрал матчасть, залатал дыры и принялся расхваливать свой товар: «Подходи, смотри! Немецкая работа! Пробег – 750 лет всего! А качество какое! Даже брусчатка родная, смотри! Один хозяин! А управление какое легкое! Да ты попробуй порули, прокатись».
После этой роковой фразы нормальный калининградец посадил за руль ушлого московского покупателя, и остался на обочине чихая и кашляя от пыли, и крича хриплым голосом: «Караул! Ограбили! Держи! Верни назад! Деньги то, деньги отдай! Совесть есть у тебя, московский житель? Дай хоть ответ!»
Да куда там.
«Не дает ответа» – как сказал бы Гоголь. А летит, летит вперед на всех порах на старой немецкой развалине и «… чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства…», – как сказал бы тот же Николай Васильевич.
И после этих проникновенных гоголевских слов мне даже добавить нечего, если только вздохнуть сочувственно: «Эх, земляк, что же ты обмишурился то так…».
Валерий Скляров
читать дальшеПервое, что нормальный калининградец видит в своей жизни, это руины и развалины.
Руины немецких домов и развалины в основном немецких же автомобилей преследуют нормального калининградца постоянно и он настолько к ним привык, что не мыслит городского пейзажа без какого-нибудь разгромленного строения, или нескольких обглоданных и брошенных во дворах остовов Мерседесов или Беэмвэ.
Нет в этом ничего удивительного если учесть, что Калобласть досталась нормальным калининградцам довольно-таки секонд. То есть сильно потрепанной и порушенной и требующей основательного приложения сил и средств.
Изначально у нормальных калининградцев было два кармических пути: восстановить все как было, или использовать этот секонд-край до тех пор, пока он окончательно не развалится, а потом придумать, что с ним делать.
В то время, как нормальные немцы восстанавливали исторический облик, скажем, древнего Любека, а поляки рвали пуп над возрождением Данцига, нормальный калининградец прикинул, что край ему достался от немцев довольно добротный, хороший и решил экономить силы и не особо напрягаться. Посему просто поселился в домах, в которых можно было поселиться, и стал как-то приспосабливать чужое хозяйство под свои нужды.
А те руины, которые совсем уже оказались непригодными для жилья, он оставил в покое и просто стал любоваться ими из окна своего дома. Любовался до тех пор, пока настолько к ним не привык, что другого пейзажа и представить больше себе не мог и страдал даже, если какая-то живописная развалина исчезала с лица земли.
Стоило, к примеру, развалиться Королевскому замку, пусть даже по желанию тогдашнего недальновидного хозяина страны, как нормальный калининградец почувствовал себя плохо и не успокоился до тех пор, пока на месте замка не появился совершенно жуткий «робот» – необитаемый дом Советов. После чего гармония в жизни нормального калининградца была полностью восстановлена.
Кроме руин общегородского уровня, нормальный калининградец следит за наличием в городе массы менее масштабных развалин, районного, так сказать, значения. Таких как «дом с привидениями» в районе Тельмана, или аптеки на Фрунзе, или, не знаю, кинотеатра «Баррикады» напротив моего дома. И стоит какой-нибудь руине сгинуть окончательно, как в городе нарастает напряжение и беспокойство и длится оно до тех пор, пока не появляется наконец новая, пусть даже рукотворная руина для любования и медитации.
Она может возникнуть в обличии второго эстакадного моста через Московский, или свайного поля на Согласия, но она обязательно должна украшать городской пейзаж.
Иначе все, кердык, тотальное нарушения эфирных потоков, депрессия, мор и землетрясение в Калобласти обеспечены.
Поскольку прежние хозяева Восточной Пруссии относились к собственному имуществу чрезвычайно серьезно и собирались дожить здесь буквально до Страшного суда, и строили свои дома и прокладывали коммуникации очень качественно, философский подход к жизни нормальных калининградцев полностью оправдался. И не редко в городе можно встретить секонд-дома, которые нормальные калининградцы даже не красили и не белили лет по 65 лет, и ничего живут с удовольствием, с каждым годом проникаясь все большим уважением к инженерной мысли и мастерству немецких зодчих.
Когда в области появились первые, вторые и третьи немецкие секонд-автомобили, калининградец применил к этим авто-развалинам тот же самый принцип: покупал тачку за три пфеннига, катался сколько хотел, а потом продавал совсем уже угробленные иномарки доверчивым москалям.
На протяжении десяти примерно лет нормальный калининградец гнал тачку на автосервис единственный раз после ее покупки: чтобы подготовить к последующей продаже. И был полностью счастлив, и всем своим видом гармонировал с родным краем.
Когда в немецких руинах жить стало уже совершенно невозможно, а ремонтировать их оказалось даже дороже, чем возводить новые дома, нормальный калининградец придумал переложить удачный опыт с подержанными тачками и загнать подороже свои руины лоховатым москалям, пока эти руины окончательно не развалились.
Реализуя этот блестящий план, нормальный калининградец действовал четко, как на авторынке в Борисово. Слегка прибрал матчасть, залатал дыры и принялся расхваливать свой товар: «Подходи, смотри! Немецкая работа! Пробег – 750 лет всего! А качество какое! Даже брусчатка родная, смотри! Один хозяин! А управление какое легкое! Да ты попробуй порули, прокатись».
После этой роковой фразы нормальный калининградец посадил за руль ушлого московского покупателя, и остался на обочине чихая и кашляя от пыли, и крича хриплым голосом: «Караул! Ограбили! Держи! Верни назад! Деньги то, деньги отдай! Совесть есть у тебя, московский житель? Дай хоть ответ!»
Да куда там.
«Не дает ответа» – как сказал бы Гоголь. А летит, летит вперед на всех порах на старой немецкой развалине и «… чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства…», – как сказал бы тот же Николай Васильевич.
И после этих проникновенных гоголевских слов мне даже добавить нечего, если только вздохнуть сочувственно: «Эх, земляк, что же ты обмишурился то так…».
Валерий Скляров
@темы: обычная реальность